Бонды Боуи: эксперименты в жизни, музыке и финансах

А 18 годами ранее писательница Линда Дэвис опубликовала Something Wild — согласно аннотации, «триллер из жизни музыкального бизнеса».

Героиня, красавица-трейдер, сталкивается с тем, что некая рок-звезда хочет заключить крупную сделку по секьютаризации своего непомерного музыкального каталога в её инвест-банке. Девушке предстоит проверить, нет ли в прошлом героя (зовут его Джон Редфорд) чего-то предосудительного — и этот аудит едва не стоит ей жизни.

В книге, разумеется, было много фантастических допущений, но в самой фигуре предприимчивого музыканта чётко угадывался конкретный прототип. В реальной жизни этого человека звали Дэвид Боуи, и он не зря сочинил песню про человека, который продал мир.

Справедливости ради стоит отметить, что пионером финансовых технологий он стал не только в силу буйной фантазии. Во второй половине 1990-х перед ним замаячил смутный призрак банкротства.

Если в 1980-е ему удалось перепридумать и даже приумножить собственные творческие (и денежные) наработки 1970-х, то новое десятилетие не вполне задалось: эксперименты с группой Tin Machine не принесли должного успеха, да и ситуация с альбомом Black Tie White Noise не прибавила ему очков. Как знать, может быть, и провальный концерт в Москве в июне 1996 года заставил его обратить более пристальное внимание на финансовые инструменты.

Пуллман, которого журнал Time включал в сотню главных инноваторов, в свою очередь, заручился поддержкой EMI. Так он благополучно привлёк указанные $55 млн, пообещав инвесторам доход от 25 альбомов — а это практически всё, что Боуи выпустил до 1990 года: 287 песен, среди которых хиты уровня Space Oddity, Ziggy Stardust и Heroes — кто ж не поверит в такие активы?

Пуллман оценивал сам каталог в $100 млн. Из всего этого каталога к тому моменту ежегодно продавался примерно миллион копий — но эти роялти нужно было дожидаться. Огромная же выручка от продажи облигаций сразу пошла на выкуп старых записей, принадлежавших бывшему менеджеру Боуи.

Права на авторские отчисления от оптовых продаж в США были секьюритизированы в облигации. Конечно, Боуи шёл по тонкому льду — создав облигации, он в конечном итоге лишился своих авторских отчислений на весь срок их действия. Но мгновенная монетизация своего труда того явно стоила.

Когда Боуи выпустил бумаги со своим портретом, они имели номинальную стоимость 1000 долларов. Это были самоликвидирующиеся облигации, то есть основная сумма долга уменьшалась каждый год.

Нишевые банки обычно являются разновидностями коммерческих банков, которые принимают вклады, выдают кредиты и предлагают основные финансовые продукты — например, депозитные сертификаты, расчётные и сберегательные счета.

Но именно бонды Боуи стали одним из первых примеров облигаций, где в качестве базового обеспечения использовалась интеллектуальная собственность, а талант и фантазия вплотную сомкнулись с финансовыми инструментами.

Сам Пуллман утверждал, что рынок интеллектуальной собственности имеет триллионный потенциал в долларовом эквиваленте. Многие следовали его примеру. Так, в 2014 году компания Miramax также выпустила облигации, подкреплённые своими 700 кинокартинами.

В 1997 году Боуи успел вскочить в последний вагон — дальнейший расцвет интернет-пиратства был неизбежен, и Боуи как активно погружённый в сетевую реальность человек, естественно, предвидел это.

Стоимость облигаций в начале нулевых начала снижаться из-за распространения онлайн-музыки и развития файлообменников — желающих покупать физические носители становилось всё меньше. Кончилось тем, что в 2004 году Moody’s понизила статус облигаций Боуи с A3 до Baa3. Партнёры стали один за другим отворачиваться от Пуллмана, но сам он настаивал, что бонды Боуи никогда не будут подвержены дефолту — и оказался прав (о чём не преминул торжественно заявить в 2016 году уже после смерти своего главного музыкального клиента).

Впрочем, появление легальных онлайновых музыкальных ретейлеров во второй половине 2000-х всколыхнуло новый интерес к этим ценным бумагам. Срок погашения Bowie Bonds наступил в 2007 году, и всё произошло, как и планировалось изначально, без дефолта, а права на доходы от песен вернулись к Боуи.